уже второй вечер подряд пишу "Здравствуй, С." и стираю. ну не могу я ничего ему сказать, не могу. прошла неделя, а я так и не созрела для ответа. А. как-то говорила мне, чтобы я была с ним откровенной. "может, у него чувства?". нет, милая А., никаких чувств у него быть не может. это глупо и неправдоподобно. то ли снова написать ему какую-то небылицу, то ли сказать честно о своем отношении к нему.
"ты снова замолчала. у тебя все хорошо?". приторно и надоедливо.
1.41

"Ну а вообще моя карьера началась с войны. У меня были предложения играть не только в Москве, а в Киеве, на Кавказе. В 43-ем поехал уже в Архангельск и Мурманск. Там были страшные бомбардировки. Весь город был уже почти разрушен, там были развалины. Но я помню, был такой серый день, дождик шел, вообще такой печальный день. И по радио очень громко была пущена запись второй части скрипичного концерта Чайковского в исполнении Ойстраха. И это ужасно у меня как-то осталось, потому что это подходило, такая меланхолия и все.
Ну были бомбардировки. Конечно, это не было никакого сравнения с Ленинградом. В Ленинграде был ужас, а в Москве все-таки можно было жить. А в первый раз в Петербурге теперешнем, тогда Ленинграде, я играл в 44-ом году 5 января. И, в общем, я приехал 31 декабря. Я был совсем один, так что я только смотрел в окно и слышал "бум, бум" и видел Исаакиевский собор, так встретил Новый Год. Тогда было все темно, не было затемнений. А потом концерт. Мне нужно было после концерта сразу же уезжать, потому что опять увидели мой паспорт где-то и сказали "нет, нельзя оставаться в Ленинграде, потому что немец". Все время "немец, немец, немец". А немцы говорят "русский". Но концерт я все-таки сыграл. Когда пришел в филармонию, оказалось, что все окна выбиты. Утром уже попал снаряд в Русский Музей. Все равно публика пришла, все сидели в шубах. По-моему, был очень хороший концерт. Ну, если я играю, мне ж не холодно."

снова пересматриваю этот фильм и сожалею, что не смогла застать ту великую эпоху в пианизме.